В разделе:
Последняя новостьНет войне. Любовь победит.
Make Love, Not War. Все новости
WebMoney-кошелек Оксаны Панкеевой:
Z765938819912
Дружественное:
|  |
Жизнь без любви такая смешная штука —
Ни петь, ни плакать, ни даже взгрустнуть слегка.
И сердце трогаешь пальцем — а бухнет глухо,
Как самолетный мотор на исходе стука,
Ну так, немножко, воздухом у виска. И ты идешь, свободная, и бунтуешь,
Смеешься ветром, родинкой на щеке —
Да кто тебя и в дом-то возьмет, такую,
Бесстыдно-нежную, к вашим стихам глухую —
Ну разве что на вечер и налегке. Идешь, жонглируешь воздухом, напеваешь
И думаешь: все, душою не тронут, но
Случайно взгляд, как камень, в ладонь поймаешь,
И сердце ухнет, в печени вздрогнет маем —
И вылетит в распахнутое окно. *** Мне бы точной стрельбы по мишеням, чтобы сразу — навылет, звонко,
Чтобы в яблочко, в алое сердце, в средоточие многоточий,
Чтобы выдернуть — и согреться, и коснуться руки тонкой,
Чтобы вылепить — и отдаться, стать безумием, днем, ночью.
За любовь не бываешь должной, за нее не несут плату,
Принадлежность — не наш выбор, а свобода вдвоем — просто;
Ты не хочешь понять — или ты всегда идешь на попятный
Под давлением обстоятельств, как стрелы твоего роста?
Я устала стрелять в темень, где там оптика подешевке?
Я ведь верю, всегда верю в наилучшее из возможных.
Это, кажется, очень глупо, мне вовек не прослыть ловкой,
Но терпеть тишину в эфире?.. Этот мир не такой сложный.
За любовь говорят кровью даже в самой бездарной песне,
За любовь отдают силы, осыпаясь золой в руки.
Мы герои проверенных мифов, мы воскреснем, опять воскреснем,
И у глаз будет цвет эфира, а у крыльев — изгиб лука. 6 июля 2006 года
Как расписать свою жизнь по плану? Начертим схему карандашом. Собака, муж, два ребенка, ванна. Уютно, мило и хорошо. На кухне рядом стоят кастрюли, на них пастушки пасут овец. Цветы на даче. И в Крым в июле. К восьми мне в офис. Тоска. Конец.
Нет-нет, давайте-ка по-другому. Идея, кастинг, включай, мотор. Снимаем сзади большого дома. Потом в квартиру. Потом во двор. Расчертим маркером дни июня. Опять опаздывают. Пиздец. Три дубля сняли. Пропало втуне. И в Канны. Оскар. Да, нам?.. Конец.
Финальным титрам — дадим поблажку. Ну ладно, пусть будет как-то так. Завален стол — все вокруг в бумажках. Трава закончилась. Это знак. Дорога ждет, мы дорогу ищем. В рюкзак — два яблока, огурец. Нам нужно больше духовной пищи. Свердловск. Архангельск. Уфа. Конец.
А может, так. Перезвон щадящий. Ектенья, утро, тугой платок. Молиться, девочки, надо чаще. На окнах кельи зацвел вьюнок. Читаешь требник. Поешь негромко. Ближайший город — Большой Вострец. Ботинки, юбка, шнурок, котомка. На сердце крест. Тишина. Конец.
Нет, не по нам предаваться грусти, скрываться в небе, поджав хвосты. Давайте так: собираем грузди. Гуляем в парках до темноты. Ночами глупые пишем песни. На кухне сыр «Президент», хлебец. Живем как все. Хоть умри. Хоть тресни. Деваться некуда. Все. Конец.
…да ладно, что там. Фигня все это. Зато — вот чашка в смешных котов. Зато полчасика до рассвета. И график съемок почти готов. В романе мучится пара строчек. С балкона видно мою звезду.
Господь, что ты говорил про точку?
Она.
Да-да.
Я уже иду. Птица Феникс Возможно, Фениксом быть иначе: непыльно, вдумчиво, без мозгов. У птицы Феникса есть задача: закувыркаться средь облаков, почистить клюв серебристым когтем, в ладони облако удержать и пеплом сгинуть в огне эпохи, а после можно и воскресать. А я иду чередою улиц, ладони прячутся в рукавах, ловлю зубами шальные пули, а дырки штопаются впотьмах; у птицы Феникса нет любимых — я не приучена не любить. От теплых слов слишком много дыма, от жарких слов все еще знобит. В ларьке торгуют рецептом счастья, китайской сборки, гарантий нет. Фонарь, разобранный на запчасти, вновь собирается — в пистолет. Слегка напильником — и готово, стреляй, убей хоть себя, хоть всех. Но леди предпочитают слово, а пистолеты бросают в снег.
Возможно, птице Феникс известно, откуда пучками растет тоска, откуда падает время, место, резьба на донышке туеска, зачем есть скатерть в желтый горошек и почему Бог бросил курить — но птица Феникс метет порошей в глаза, ступеньки и фонари. Зима кончается, даже странно, и птицы Феникс летят на юг, они уходят в дальние страны и громко глупую песнь поют, бросают перья — мы подбираем, втыкаем в волосы и вперед, искать себе хоть кусочек рая — погромче, ну как переорем. И перья птицы врастают в кожу, ее покалывает слегка, ходить не можем, летать не можем, но очень хочется в облака. Ночами — всхлипами — я не птица, я не хочу, ну пусти, пусти! Но Бог мой вглядывается в лица и гладит перья: давай, лети. 28.12.2006
*** Я сгребаю котенка, я глажу худые ключицы, я чешу ему пузико, думая, словно — укол: милый, маленький мой, если что-то с тобою случится, мое сердце заглохнет навек и уйдет далеко. Милый, маленький мой, все котята — миры и рассветы, теплый солнечный луч на ладошках, щекотка в носу. Если я потеряюсь в пространстве-безвременьи где-то, я с собой на руках, несомненно, тебя пронесу. Милый, маленький кот, все уходят, а мы остаемся, а потом мы уходим, я это сказала уже трем котам, а они все поверили, сердце не бьется, только раз в никогда постоит на последней меже. Лопоухий котенок, зевающий, строящий глазки, ты убил все игрушки и чуть не прикончил тахту, ты приходишь ко мне за едой, за покоем и лаской, и надеешься, что будет плохо — я сразу приду. Ты в меня будешь верить, мой кот, до последнего вздоха, так-то люди не верят, куда нам, не сдюжим, уйдем, а коты нас зовут — даже если им грустно и плохо, они помнят: они не одни, а мы все же вдвоем. Нас используют как когтедралки, как миски, подушки, нас облизывают, мы — объекты для воротников, мы обязаны спать как коты и начесывать ушки, мы должны приносить лососину и пачку кормов. Мы — не боги, мы — рядом, мы просто стираем границу между кошкой и нами, и смотрим друг другу в глаза. Доверяя, умей отвечать. Доверяясь — учиться. Милый, маленький кот, у любви нету слова «назад». *** Зажмуриться, представить на миг: все просто, деваться некуда, чудо уже вот-вот. Трава коверкает камень в процессе роста, а ты коверкаешь мир, утирая пот. Представить, что все вернулось, как ты захочешь: разбитое собралось из осколков, вновь на кухне чай заваренный с бергамотом и в холодильнике вяленая морковь. И на перила балкона садятся птицы, на них с нехорошим прищуром смотрит кот. И что-то невесомое снится, снится, пока, конечно, будильник не заорет.
По улицам ты запустишь опять прохожих, с улыбками в пол-лица, заглянув в глаза, ты будешь считывать линии с бледной кожи и с тротуаров — город и небеса. В железной миске почти незаметен пепел, печенье сдохло, а вафли еще скрипят, и кто бы эту радугу с неба не пил, ему, наверное, здорово настучат, ведь надо такое чудо — бегом, на пленку, ведь надо его — в альбомчик и под стекло, но ты смеяться будешь опять и тонким раскидывать слоем мгновения — пронесло.
К твоим губам опять припадет морозец, ты будешь делать вышивку на стене, зимой ты будешь дуть на кофе и грозы встречать с недоумением, даже нет — с восторгом начинающего поэта, с испугом начинающего творца, ведь ты своими руками вернул вот это, безумное, настоящее, без конца. Зажмурившись, задыхаясь, поешь, танцуешь, боишься упустить ну хотя бы миг — исправить, все сделать правильно, подчистую, ведь раньше ты не помнил и не постиг. В руках — знакомая тяжесть живых мгновений, ты рвешь ее отчаянно за собой…
Проснулся. Утро. Новое, без сомнений.
Прости меня, ладно, прошлое? Я не твой. Про добро Господь, я рекомендую тебе взглянуть:
В последнее время это смешит всерьез.
Ведь если кому-то приспичит кого-то пнуть,
То, значит, наш мальчик уже до всего дорос.
То, значит, он добр, хорошо понимает жизнь,
Добро без дубины ведь нынче не модно, нет.
Да, очень престижно камнями бить витражи,
А не любоваться на дивный волшебный свет.
Господь, зацени, даже Библия меркнет пред
Канонами нынешних сказок — куда уж ей.
И если героя шутя сожрут на обед,
То это так надо, читатель, читай, забей.
Учись, милый мальчик, добру, не забудь наган,
К нему запасную обойму, ножи, тиски;
Ведь рядом враги стадами пасутся — да,
Добро с кулаками должно быть, и бить с ноги.
Тебе не смешно, Господь? Почему же нет?
А-а, ты научил прощать и любить, вот как?
Прости. Ты ведь тоже не в моде. Вот твой билет.
Поедем к друзьям. Остались. Бери рюкзак. 23.07.2007
|
